Слышу голос войны

 

Слышу голос войны.

 

За окном мелькали деревья и домики, а вагонная духота висела почти неподвижно. Пассажиры устраивались спать, только в последнем купе слышались негромкие, взволнованные голоса ребят. Завтра они будут в Аджимушкае. Говорят, человек первую половину пути думает о том, что оставил, а вторую — о том, что ждет впереди. Участники экспедиции с первых минут были мыслями уже там, в катакомбах,- и новички, и те, у кого за плечами было немало подземных километров.

Александр Горшков часто замолкал и подолгу смотрел в зашторенное ночью окно. Завтра он опустится туда, где война еще не история, где все наполнено ее немыми свидетельствами…

…Высокий, широкоплечий парень на минуту задержался у выхода из шахты «Западная-Капитальная» и зашагал к переезду. Сегодня и усталость чувствовалась как-то меньше- закончилась последняя смена перед отпуском, и теперь…

Саня! Горшков!

Со стороны столовой догонял знакомый, вместе учились на курсах машинистов подземных электровозов.

Я слышал, ты в какую-то экспедицию собрался?- приятель заговорщицки подмигнул:- Небось, золото инков копать?

Да нет, не золото. Идем в каменоломни Аджимушкая. Сорок второй год.

В шахты, что ли? Тебе что своей мало?

Так случилось, что спустя несколько месяцев примерно тут же вопрос задал Саше один из авторов этих строк: «Саша, а если бы тогда, перед отпуском, тебя пригласили бы на какие-нибудь археологические раскопки, поехал бы с таким же интересом?».

Саша ненадолго задумался и сказал:

Ну нет, это разные вещи. Допустим, найду я какую-нибудь статуэтку- она ж мне ни уму ни сердцу, я не археолог. А война- это каждого касается, и это ведь еще и поиск чего-то важного в самом себе…

Первый раз о каменоломнях Аджимушкая Александр услышал от товарища на преддипломной практике в горном техникуме. То, что Дмитрий Щербанов стал подробно рассказывать ему о героях подземного гарнизона, об экспедиции «Аджимушкай-83», совсем не случайно — Горшков был из тех людей, которые по всем статьям подходят для поисковой группы.

Тогда же узнал Горшков, что уже несколько лет экспедиции из разных городов ведут в каменоломнях поиск документов штаба и боевых реликвий подземного гарнизона. Членов экспедиции подбирают основательно, существует даже что-то вроде неписанного морального кодекса участника поиска. Да и сама работа в каменоломнях ставит перед ребятами жесткие требования. Перед тем как поговорить с руководителем с руководителем группы о своем участии в экспедиции. Александр знал с чем предстоит столкнуться в подземельях: низкая температура даже в самые жаркие дни, повышенная влажность, физически тяжелая работа, опасная, подорванная кровля штреков, взрывоопасные предметы. Для себя он все решил почти сразу. И все же поначалу часто задумывался, почему все-таки так просятся парни и девушки в эти мрачные, неохотно расстающиеся со своими тайнами катакомбы, почему-то тратят на это свои каникулы и отпуска. О заработках и речи нет- наоборот, экспедиция организуется на средства участников. Романтика? А может, желание пощекотать нервы, проверить себя?

Из дневника руководителя экспедиции:

«28 июля 1984 г. У девушек из стройотряда «Гвоздика» был трудный день. С участков приехали уставшие и грязные. Мне даже подумалось: а до рассказа ли им сейчас…

Но вот уже час в «красном уголке» мелькает луч кинопроектора. Колючую проволоку и останки бойцов подземелья сменяют картины современного города, лица участников экспедиции «Аджимушкай-83». На экране вспыхнули ярко-красные выстрелы гвоздик, лежащих на расстрелянном войной песчанике.

Мы уезжали из Аджимушкая, оставляя нераскрытые тайны, но знали наверняка, что обязательно вернемся,- так закончил я свой рассказ об экспедиции.

Зажегся свет. Девчонки сидели с покрасневшими от духоты лицами, с воспаленными глазами и и молча смотрели на погасший экран, словно ожидая чего-то. они даже не заметили, как встала и, скрывая глаза, вышла из зала Груня Абрамова. Ей было сейчас тяжело. В этом году поисковая группа уходила в каменоломни без нее, без участницы трех (!) экспедиций, а она осталась здесь, в стройотряде.

В ту ночь штаб «Гвоздики» заседал до двух часов. Вот несколько фраз из разгоревшихся дебатов:

Знаете, девчонки, я ничего не слышала об Аджимушкае, об экспедициях. Мне жаль, что я проворонила столько.

А вы помните фразу: «Но мы знали, что обязательно вернемся»? А как же Груня, ведь это и о ней речь шла?

Командир, а что если мы ее отпустим? Ведь они не просто работают. Там ведь опасно, а они идут туда, значит, горят.

Груня Абрамова- человек в стройотряде нужный. На будущий год ее даже прочили в командиры. Но решение штаба было такое: «Давайте ей ничего не говорить. Пусть сама решает. Если попросит отпустить, тогда и отпустим».

В это время у нас шел тяжелый разговор с самой Груней. Я не скрывал, что приехал, собственно, за ней, хотя и понимал, что решение ей предстоит сделать нелегкое. Наш разговор закончился тем, что Груня, вздохнув, сказала решительно: «Да, уезжать мне действительно нельзя. Сочтут за слабость».

Участников экспедиции привели в катакомбы разные причины. Романтику, таинственный запах подземных пещер, общество верных друзей не стоит совсем сбрасывать со счетов. Но есть причины и более серьезные, глубинные. Александру Горшкову очень нужно было увидеть, прочувствовать, услышать голос минувшей войны.

Цепкая детская память запечатлела увядший треугольник письма и маленькую бледную фотографию с комсомольского билета, с которой смотрело совсем мальчишеское лицо красивого парня. Тогда Саша еще не понимал, почему бабушка так бережно брала в руки желтый истрепанный листок и отчего по морщинам на щеках катились слезинки. Позже, когда ему исполнилось лет пять, Саша услышал о своем дяде Александре Дорошенко.

На фронт тот ушел уже в сорок третьем, когда исполнилось восемнадцать. Письма от него приходили редко. Писал, что в разъездах, что на месте не сидит.

Только потом, когда получили похоронку, узнали, что Александр служил в разведке и часто уходил на задания за линию фронта. Во время одного такого рейда в 1944-м и погиб под маленьким молдавским селом.

В детстве Саша Горшков думал, что дядя передал ему только свое имя. С годами понял — нечто гораздо большее. Недавно родные ездили на могилу солдата. А у Александра так сложились дела, что ну никак не смог выбраться.

Вот тогда-то и взял он снова дядины солдатские треугольники. Вчитывался в каждое слово. И, удивительное дело, узнал из знакомых вроде бы строк много нового. А одна фраза, повторявшаяся часто,- «об остальном читайте в газетах»- почти слово в слово повторяла то, чем заканчивал свои письма со службы сам Саша.

Служба Горшкову выпала нелегкая и ответственная. Он выполнял интернациональный долг в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане.

Домой вернулся повзрослевшим, посерьезневшим. И сейчас кудрявые, непослушные волосы, озорные искорки в светлых глазах выдают прежнего Сашку Горшкова, но порой появляется в выражении его лица что-то суровое, жесткое.

Стали основательнее, взвешеннее и его решения. В институт решил не поступать, пошел на шахту- «лучше быть хорошим рабочим, чем плохим инженером». Стал чаще задумываться о себе, о жизни своей и своих ровесников. Отсюда и особый, из глубины идущий интерес к Великой Отечественной, к людям, которые выстояли в тяжких, порой нечеловечески тяжких испытаниях.

Теперь вы можете себе представить, как отнесся Горшков к предложению поехать в Аджимушкай.

Из дневника руководителя экспедиции:

«30 июня 1984 г. Трудно сказать, из каких соображений Щербак в первый же день повел нас на поиск на территорию музея. То ли потому, что времени до окончания рабочего дня осталось немного, то ли он заранее планировал обследование этих мест, но сегодня зона поиска пролегла по тому участку каменоломен, где развернута экспедиция подземного музея.

Разбили группу на три части. Было решено еще раз проверить прошлогодний тупик за завалом в газоубежище, посмотреть подземный госпиталь и попробовать пройти сверху завал Стабилизаторов.

Пока неясно,- Сергей Михайлович поправил каску,- но за этим завалом, возможно, есть тупик. Надо посмотреть в каком направлении идет левая стена.

Отбросив ржавые, искореженные стабилизаторы и корпуса авиабомб, обнаруженные здесь несколько лет назад. Саша Горшков, Володя Сипетин и Степан Тихонович начинают пробивать тоннель по верхним границам обвала.

Ход постепенно увеличивается, обнажал изорванный карниз левой стены. Теперь в нем можно уже работать, стоя на коленях. Порода сильно измельчена, превращена взрывом в песок, который стекает струйками. От правой стены тоннеля постоянно осыпаются новые и новые участки. Вперед приходится идти очень осторожно, прижимаясь к камням слева.

За тридцать минут уже второй раз подхожу к этой группе, предупреждаю Сашу, чтобы он держался левой стены. Горшков еще не менялся, пробивается все дальше в глубь завала. Все-таки чувствуется шахтер, к подземным работам ему не привыкать. Работает уже без спецовки- жарко. Мелькает полосатая рубашка, и про каждом ее движении вниз летят килограммы песка.

Володя и Степан Тихонович едва успевают отбрасывать грунт.

Пока ребята работали у завала Стабилизаторов, мы с Пашей Семиноженко протиснулись в проход за наш прошлогодний завал. Интересное место. Лезу туда уже третий раз, а все-таки чувство тайны не покидает. Ведь кроме нас четырех (Валера Лесков и Олег Вискер были здесь со мной в прошлом году) с сорок второго в этом тупике не раздавался голос человека. Этот тупик- тайник войны, где она скрывает следы своих преступлений. И даже Время- неподкупный ее товарищ- не смогло добраться сюда и стереть их.

Ни культурный слой, ни насыпи у стен ничего не дали. Сегодня рассчитывать здесь на находки не приходится- слишком много работы..»

«Находок почти нет»- этой строчкой часто будут заканчиваться записи в дневнике. и все же кропотливый поиск принесет важные открытия и находки, рассказ о которых впереди.

Ну, а если бы все-таки ничего не нашли? Имели бы мы право сказать, что экспедиция работала в каменоломнях зря? Ответ на этот вопрос дадут рассказы об участниках группы, об их мыслях, отношениях, открытиях в самих себе. Но мы не боимся забежать вперед, тем более, что ответ этот, конечно, нам ясен.

Да, поиск новых свидетельств народного подвига имеет огромную воспитательную силу. Его значение для нас не только в новой информации о грозных днях войны- в жизненной позиции и характерах парней и девушек, которые формируются под влиянием поиска.

Во время подготовки этого цикла мы рассказывали об Аджимушкае многим людям, в основном молодым. Буквально всех эта тема живо заинтересовала, а отношение к ней лучше всего передать словом «зависть». И сколько же раз мы читали в глазах, слышали вопрос: «А мне нельзя туда на следующий год?»

Так уж мы воспитаны, что среди наших ровесников не найдешь равнодушных к Великой Отечественной. Но встречались нам и такие, кого экспедиция явно привлекла таинственностью подземелий да мнимой возможностью сразу, без долгого  ожидания и особых усилий увидеть результаты своего поиска. Бывали такие и составах прошлых групп, но они в экспедиции не задержались. А по поводу мысли, мелькавшей у иных наших собеседников,- повезло, мол, ребятам, подвернулось дело, трудное. но настоящее дело; на их месте любой бы проявил и выдержку, и дисциплину, и силы бы нашлись,- скажем прямо: в ней звучат отголоски душевной лености, стремления плыть по течению. Свое, настоящее дело не «подворачивается». Человек сам приходит к нему, и путь этот — не прогулка, он лежит через испытания, трудные решения, через честный выбор.

У каждого свой Аджимушкай. Тем более что нераскрытых страниц войны еще немало и что ее ветераны с каждым годом требуют все большего нашего внимания.

…В сентябре Сашу Горшкова приняли кандидатом в члены партии. Секретарь комитета комсомола шахты «Западная-Капитальная» А. Косоротов не скрывает, что хоть и знаком с Сашей несколько месяцев, именно к нему первому идет, если есть трудное и хлопотное дело к комсомольцам участка. А несколько дней назад Горшкова выбрали в комитет ВЛКСМ,

Что это- первые, столь быстро сказавшиеся следствия экспедиции в Аджимушкай? Вряд ли. Искорки в светлых глазах, выдающие человека, чей оптимизм и энергия не притуплены испытаниями, и поездка в «скалу», и признание товарищей по шахте- все это звенья одной цепи, черты характера, о котором даже писать радостно.

В. Щербанов.

Руководитель экспедиции.

Ю. Беспалов.

Ведущий выпуска «Победители».