Солдатский медальон

Солдатский медальон

 

В марте 1986 года после обсуждения результатов экспедиции «Аджимушкай» в Центральном штабе Всесоюзного похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы Коммунистической партии и советского народа начался новый этап поиска военных реликвий и документов, вот уже почти двадцать лет ведущийся в подземельях Аджимушкая по инициативе нашего журнала молодежными отрядами из разных городов страны.  В прошлом году наш, корреспондент несколько раз побывал в Керчи.

До сезона отпусков было еще далековато, и, наверное, поэтому пустовала часть мест в аэробусе, вылетавшем в Симферополь. Меня пригласили на организационное совещание, которое проводил Крымский обком комсомола перед началом полевых работ в Аджимушкае.

Самолет вошел в облачность, потекли однообразные минуты недолгого перелета. Вспомнилась командировка в Аджимушкай 1985 года, вздыбленный пустырь, ветер с моря, терпкий запах полыни, зеленые кусты шиповника с похожими на капельки крови ягодами на дне рваных провалов и воронок. Более сорока лет держит в тайне аджимушкайская земля подробности событий, происходивших здесь в мае—октябре 1942 года. Десятки экспедиций прошли под сводами каменоломен, исследованы километры подземных коридоров, просеяны тонны щебня и тырсы. Находки прояснили многие неизвестные до тех пор страницы героической обороны, но не все. Не установлены еще имена сотен защитников подземной крепости…

В последнее время поисковики не испытывали удовлетворения от результатов своей работы. Руководитель одесского отряда Константин Пронин, показывая мне карту каменоломен, которую он тогда составлял, убежденно говорил:

— Надо вскрывать завалы, под ними лежат останки солдат, военные реликвии, документы. Возможно, был накрыт взрывом и архив подземного гарнизона, который тщетно пытаются отыскать и сегодня.

Об этом же говорил и Владимир Щербанов, руководитель отряда из Ростова-на-Дону, на заседании штаба Всесоюзного похода в Москве. Выслушав его, председатель штаба маршал авиации Сергей Игнатьевич Руденко заметил:

— Хорошее дело задумали ребята. Экспедицию надо поддержать техникой, инструментом, подключить военных специалистов. Поисковики уже доказали, что работа их не испугает.

В обкоме комсомола, куда я приехал прямо из аэропорта, долго засиживаться не стали.

— В экспедицию просятся многие,— сообщил первый секретарь обкома ЛКСМУ Александр Божко.— Поисковый отряд будет создан в Симферопольском университете. Но начнут раскопки те, кто уже имеет опыт работ в Аджимушкае,— отряды из Одессы и Ростова. Их в Керчи уже ждут…

Туман клубился в долинах, холодные голые горы чернели на горизонте. Примерно в то же время года, в сорок втором, фашисты сосредоточивали здесь силы, чтобы ударить по скопившимся на Керченском полуострове частям Красной Армии. Напоминая о былом, в каждом поселке сквозь прутья придорожного кустарника виднелись свежевыбеленные воинские обелиски… За Феодосией по сторонам шоссе раскрылась широкая, покрытая жухлой прошлогодней травой керченская степь.

Едва мы переступили порог Керченского горкома комсомола, первый секретарь Валерий Пальчук потянулся за курткой.

— Едем в Аджимушкай. Специалисты из горного надзора уже там, осматривают места будущих раскопок.

Из центра Керчи до Аджимушкая ехать минут двадцать. Пронеслись по эстакаде над железнодорожными путями, миновали склады бочарного и стеклотарного заводов, потом замелькали беленькие особнячки из ракушечника. За керченской окраиной тянулось поле, на горизонте виднелись Царский курган и труба завода Войкова. Автобус проехал по ухоженной улице Аджимушкая и остановился возле музея.

Важный вопрос, от которого, быть может, зависела судьба новой экспедиции, был решен скоро и буднично. Опытный горный инженер Георгий Яковлевич Щербатюк, специально командированный из Кривого Рога, уже успел обойти с картой каменоломни, сделать необходимые измерения.

— Считаю, что разработку завалов можно будет начать уже в этом году,— сказал он.— Наш ВНИИ безопасности труда в горнорудной промышленности даст необходимые рекомендации, специалисты подскажут правильные методы работы, помогут выбрать виды крепей, инструмент. А как уж пойдет работа, зависит от исполнителей.

Мы прошлись по краю каменоломен. Остановились у завала главного входа, который был помечен на карте красным кружком. Ветер пронизывал насквозь, но холода я не ощущал: думал о предстоящих горячих деньках экспедиции…

В июне в Керчь приехал Константин Пронин. На этот раз не с двумя-тремя помощниками, как раньше, а во главе довольно большого отряда. Теперь одесситы могли вести работы в разных направлениях. Одна группа завершала топосъемку Центральных и Малых каменоломен, другая должна была тщательно обследовать «перспективные» осыпи внутри подземелий, уточняя точки приложения главных сил. Основные раскопки, по сути дела археологические, намечалось провести в августе силами ростовского отряда, куда должны были войти и молодые горняки.

Пронина я застал в музейном домике. Надев каски и прихватив фонари с подзаряженными аккумуляторами, мы опустились в холодные катакомбы. Луч фонаря, рассекая тьму, указывал направление движения. Шагать по усыпанному острыми кусками ракушечника полу было трудно. Через несколько поворотов я уже не представлял, где нахожусь. Но Константин чувствовал себя уверенно.

— Мы проходим вдоль обвала-рассечки, которым, если помнишь по карте, немцы хотели расчленить каменоломни и так сломить сопротивление оборонявшихся,— пояснял он на ходу.

Свет фонаря выхватывал из тьмы серые конусообразные осыпи, которыми были забиты проемы длинного кривого коридора. Через несколько метров потолок будто надвинулся на нас — каски то и дело задевали об острые выступы.

В небольшом зале, куда мы вышли, я не сразу разглядел темные фигуры людей, работавших у завала.

— Аккумуляторы подсели, лампы почти не светят,— пожаловался Пронину Владимир Васильев.— Но мы доследуем этот зал и тогда выйдем на обед.

— Нашли что-то?

Владимир оперся на лопату. Небольшого роста, щуплый и резкий в движениях, он походил на подростка. Под стать ему был и Виктор Михайлович Соколов, между прочим, капитан милиции, который, как я узнал потом, приехал сюда в свои отпускные дни.

— Наткнулись на захоронение,— отозвался Владимир.

Соколов вытянул руку и медленно разжал кулак. На ладони лежал черный эбонитовый пенальчик величиной с два наперстка. В такие прятали бумажку с фамилией и адресом, чтобы можно было установить личность погибшего. «Смертник» осторожно открыли: увы, он был пуст. Останки солдата-аджимушкайца остались безымянными…

Тихо двинулись к выходу. К нам присоединились поисковики Татьяна Дробышева и Сергей Ашкалуненко. Около выхода на поверхность Сергей отодвинул камень, показывая тайник, на который случайно натолкнулись утром. Матово блеснули темные донышки бутылок с зажигательной смесью. Представляю, что могло случиться, если бы их нашли отчаянные керченские мальчишки…

В провале, на окаменевшей осыпи, встретились с топографами. Укрывшись под каменным навесом от накрапывающего дождя, ребята пили чай из алюминиевых солдатских кружек.

— Усаживайтесь и вы,— говорит, ставя на камень горячую кружку, Ира Лебедева, дежурная по лагерю.

Кроме Игоря Грека, в топогруппе я никого не знал. Новички? Завожу разговор с соседом по каменному столу, высоким светловолосым парнем. Александр Гайвоненко, член одесского клуба спелеологов, признается, что сюда привело его спортивное любопытство, но увлеченность ветеранов экспедиции поиском военных реликвий передалась и ему. Похоже, с Сашей был согласен и его товарищ по клубу Вадим Зерницкий: сегодня он полдня снимал на фотопленку надписи военной поры, отыскивая их в самых труднодоступных уголках каменоломен.

Смотрю в провал: небо заволокло тучами, похоже, дождь разошелся не на шутку.

— Идем дальше,— торопит Пронин.

Уходить от кухни, честно говоря, не хотелось. Но Пронину надо обойти все рабочие точки. Только через час-другой мы добрались до «базы», устроенной тут же, в катакомбах. Бросились в глаза разложенные на каменных топчанах спальники и целая батарея гильз-светильников на каменном столе. В глубокой нише горками лежали патроны, рубашки гранат, ржавый наган, пухлые папки со спекшимися коржами солдатских треугольников, обрывками продовольственных накладных, медицинских карточек, клочками газет. Подумалось: сколь не исхожены аджимушкайские каменоломни, но еще многое скрыто в камнях и пыли…

Когда мы вышли на поверхность, дождь уже стих. Ветер разметал тучи, и мокрая трава засверкала на солнце, по которому мы успели соскучиться.

Духота, казалось, сковала, разморила приморский город. Асфальт плавился под палящим августовским солнцем. Окна в кабинете Валерия Пальчука были растворены настежь, но хозяина на месте не оказалось. У края стола в неудобной позе сидел смуглолицый парень и накручивал диск телефона.

Я узнал комиссара ростовского студенческого отряда Алика Абдулгамидова. Успев лишь кивнуть, он принялся выяснять у кого-то на Камышбурунском обогатительном комбинате, когда ушла от них машина с крепежным лесом и домкратами. Положив трубку, сказал:

— Валерий на заводе стройматериалов, договаривается об аренде трактора, а Игорь Ищенко, инструктор обкома, уехал на судоремонтный завод, там обещали экскаватор…

Зазвонил междугородный.

— Привет, хлопцы,— зарокотал в трубке голос Олега Бандуренко из Крымского обкома комсомола.— Экспедиции придан отряд саперов под командованием старшего прапорщика. Встречайте военную автомашину!

Закрученные организационными делами, комсомольские работники попали в Аджимушкай только утром следующего дня. Алик уже ждал у входа в музей. Вчера, почти затемно, он успел привезти в лагерь несколько бидонов питьевой воды, с ней в Аджимушкае всегда трудно. Ни одно керченское предприятие не отказало экспедиции в помощи.

На небе по-прежнему ни облачка. То спускаясь, то поднимаясь по буграм, сухая тропинка ведет через пустырь. Трава уже успела пожухнуть, лишь кое-где торчали зеленые кустики колючек. То там, то здесь виднелись горелые проплешины. Сухая трава, объяснил комиссар, занялась, когда устанавливали палатки. Сбивали пламя брезентом, засыпали землей и в конце концов справились.

С бугра мы увидели ровный ряд армейских палаток, разбитых в неглубокой лощине. Палатки выделило для экспедиции Багеровское летное училище. Легкий ветерок трепал красный флажок на длинном шесте и бело-голубой вымпел «Вокруг света».

Владимир Щербанов отвел нас к «соленому» колодцу, где стояли в боевой готовности старенький бульдозер и экскаватор. Поисковики и просто любопытные расположились на высотках по верхнему срезу каменоломен. Горный мастер Александр Горшков в последний раз осматривает завал. Момент ответственный, ведь основная задача нынешней экспедиции — расчистить Главный вход, обрушенный взрывом в начале мая 1942 года. По воспоминаниям оставшихся в живых аджимушкайцев, недалеко от входа стоял дизельный двигатель, дававший свет под землю. Попала под обвал и пушка-сорокапятка с боевым расчетом.

Горшков отходит, Владимир Щербанов с бугра делает знаки бульдозеристу. Керчанин Николай Егорович Данилов вопросительно смотрит на саперов, которые успели уже прочесать осыпь.

— В земле много металла, работайте не спеша,— предупреждает старший прапорщик Евгений Сивак.

Данилов вытирает вспотевшие руки о спецовку и проворно лезет в кабину, берется за рычаги. Дизель ревет: край ножа цепляет израненную землю. Падают кусты, поднимается густое облако желтой пыли. Бульдозер оттаскивает породу в сторону и снова идет на приступ.

Прикидываем с Горшковым примерный объем земляных работ: если все пойдет нормально, к концу экспедиции вход будет пробит.

Однажды к Владимиру Щербанову, командовавшему техникой, подошел его старший брат Дмитрий, звено которого работало с другой стороны большого завала.

— Снаряды…— произнес он одно слово.

А случилось вот что. Работавший в пятерке Дмитрия житель поселка Аджимушкай Валерий Лесков, немного углубившись под осыпь, увидел комплект неразорвавшихся боеприпасов. Поисковики знали, что именно в этом подземном зале в марте-апреле 1942 года базировался склад боепитания Крымского фронта. Случившийся примерно тогда же пожар уничтожил сотни ящиков с патронами, разметал полуметровым слоем тысячи гильз и осколков. Когда точно и по какой причине произошел взрыв, так и осталось неизвестно. Трудно поверить, но под слоем земли, перемешанной с металлом, уцелели нетронутые 45-миллиметровые снаряды.

Валерию «везет» на такие находки не случайно: еще мальчишкой, не думая об опасности, он облазил эти каменоломни. Не один документ разыскал в камнях и передал в Керченский музей. С возрастом стал, конечно, осмотрительнее, в каменоломни теперь спускается только с экспедициями.

Саперы подошли к яме у завала. Для начала насчитали 53 отливающих никелем «карандаша». Саперы к таким находкам внешне относятся спокойно, считают, что главное — действовать умело и осторожно. Аккуратно берут снаряды в руки, выносят на свет и укладывают в кузов машины.

Я обратил внимание, как дельно помогает солдатам сухощавый пожилой человек в синей спецовке. Захотелось узнать, кто он, как оказался среди поисковиков — студентов и молодых рабочих, что привлекло его сюда.

— Татарников Николай Федорович,— представился он.— Из Омска. В экспедицию пригласил Щербанов. Почему меня? Да потому что я был здесь в мае сорок второго. Тогда мне не исполнилось и двадцати…

— Как вам удалось спастись?

— В начале обороны наша разведгруппа, выйдя на поверхность для связи с партизанами, была схвачена фашистами. Потом были перевалочные лагеря для пленных, Бухенвальд. Уцелел чудом — бежал с каторжных работ, вышел к своим.

Татарников помолчал и добавил:

— Через столько лет приехал сюда, обожгла память. Пока есть силы, решил помогать ребятам.

Разговор прервался с появлением двух женщин — пожилой и молодой с ребенком.

— Сейчас же иди домой, Валера!— строго скомандовала мать Лескова.— Картошку копать надо, жена тебя обыскалась, а ты вот где, в войну играешь!

Смущенный Лесков распрямил богатырский загорелый торс, с досадой воткнул лопату в осыпь:

— Тише! От крика вашего снаряды вот-вот разорвутся! Вон сколько их накопал.

Женщин сдуло как ветром. Саперы, укладывавшие снаряды в машину, засмеялись вместе с Лесковым. Напряжение схлынуло. Машина с надписью «Разминирование» отправилась в поле…

Под первым слоем снарядов открылся второй… Тракторист надолго заглушил двигатель. Две недели солдаты не отходили от завала. Всего они извлекли более трехсот взрывоопасных предметов — 45-миллиметровых снарядов, мин, гранат.

Однажды в руках Щербанова я увидел немецкую газодымную шашку, которая была в довольно хорошем состоянии. Позже мы передали находку военным химикам. Экспертиза установила: при сгорании этой шашки возможно получение фосгена — сильного отравляющего вещества, которое фашисты, как мы теперь знаем, применяли против защитников Аджимушкая.

К концу августа отвал возле главного входа в Центральные каменоломни напоминал террикон. В осыпь продолжал вгрызаться ковш экскаватора. При малейшем подозрении на опасность машинист Спиридон Кузьменко останавливал механизмы. К раскопу медленно приближались саперы, буравя потревоженную землю щупами, выслушивая миноискателями. В наушниках не смолкал комариный писк, но то не был взрывоопасный металл.

…Перед завалом сосредоточенно орудуют лопатами студенты Ростовского университета в стройотрядовских куртках. Подходим. Дмитрий Галактионов и Сергей Показанник поднимают потные, покрытые пылью лица.

— Вот кирпичная кладка пошла и противни. Как будто печь?..

Щербанов придирчиво ощупывает контуры откопанного сооружения.

— Очевидцы вспоминали, что у Главного входа располагалась стационарная кухня резерва Крымского фронта,— подумав, говорит он.— Значит, по правильному пути идем…

И снова натужно ревет бульдозер, оттаскивая обрушенную породу. Земля перемешана с осколками, ржавыми остатками карабинов, винтовок, наганов, кусками противогазов и амуниции. Реликвии очищают и относят в палатку. Рассматривать некогда, изучать находки будут в музее.

И вдруг, разгребая тырсу, Игорь Бессарабов наталкивается на человеческие останки. Осторожно освобождает их от грунта. С волнением следим за его движениями. По сохранившимся обрывкам обмундирования, личным предметам, обнаруженным рядом, можно предположить, что здесь погибли два бойца и командир. Оставляя на пальцах след земли, на ладонь Игоря лег эбонитовый солдатский медальон. Голос чуть дрогнул:

— «Смертник»…

В этот день нашли еще два подобных медальона. Трудно сказать, принадлежали они погибшим или же их обронили в бою другие. Но заполнены ли их вкладыши? Удастся ли прочесть новые имена защитников Аджимушкая?

Открываем медальоны под землей — в естественных условиях, не вынося на тепло и свет, больше вероятности прочитать текст. Разбираем по слогам:

«Давыденко Петр Георгиевич

год рождения 1922,

воинское звание ЛЕЙТЕНАНТ,

адрес жительства: РСФСР

Алтайский край

Шипуновский р-он

с. Михайловка».

Слово «лейтенант» было написано сверху стертой строки. Видимо, красноармейцу Давыденко офицерское звание присвоили уже в ходе боевых действий или после окончания командирских курсов.

А вот и другая ленточка вкладыша — тонкая бумага, посеревшая от влаги. Прочесть можно:

«Петра(я)ков Иван Семенович

год рождения 1918,

воинское звание

ВОЕННЫЙ ТЕХНИК

2 ранга,

адрес жительства:

РСФСР Орловская обл.

Жуковский р-он

деревня Лелятино

Адрес семьи:

Лебковская В. Ф.

Грузинская ССР

г. Тбилиси

ул. Ленина № 3,

II подъезд, 3 этаж».

Еще один вкладыш удалось прочитать неделю спустя в Симферополе с помощью криминалистов Крымского управления внутренних дел. Записка была заполнена не до конца:

«Мейлахс Б. Э. 192 / / год рождения

адрес жительства: Омская обл.

г. Тюмень ул. Володарского № 2 / /».

Еще три судьбы… Живы ли родственники этих защитников Аджимушкая? Может, откликнутся?

…Свернуты палатки, вернулась к месту приписки техника, сданы в музей по описи найденные реликвии и документы. Останки погибших захоронены на Керченском воинском кладбище.

Находок на этот раз было столько, сколько принесли вместе взятые экспедиции последних лет. Но многие из них в плохом состоянии. Карандашные надписи на документах читаются плохо, слипшиеся в комья солдатские письма иногда не в силах разобрать даже опытные специалисты в реставрационных лабораториях. Изучение материалов экспедиции продолжается.

А сейчас уже ведется подготовка к летней экспедиции «Аджимушкай-87». Организаторами ее вновь выступают комсомольцы и молодежь Крыма, Ростова-на-Дону, Одессы. От этого лета исследователи ждут многого: ведь расчищен пока один, не самый большой завал, а, по подсчетам топографов, их насчитывается, напомним, более шестидесяти. Под любым из них, возможно, покоится и архив подземного гарнизона.

 

Алексей Тарунов

Симферополь — Керчь — Москва

Журнал «Вокруг света»

№4 (2559) | Апрель 1987.