«Нашедшего прошу сообщить»

«Нашедшего прошу сообщить»

 

 

Катакомбы Аджимушкая… Сколько лет прошло со времени окончания войны, но до сих пор не раскрывают они всей своей тайны. Каждый год приезжают сюда поисковые группы, чтобы попытаться пролить на эту тайну хоть лучик света. Уже 6 лет работает здесь поисковый отряд Ростовского государственного университета. Мы уже рассказывали о нем в нашей газете («Коммунизм алашара», 1985 год, 23 мая).

В августе нынешнего года экспедиция из Ростова-на-Дону снова спустилась в подземелье.

 

*   *   *

 

…Алика Абдулгамидова я встретил, когда он сходил с катера, на котором он вернулся из Керчи в Ростов. После обычного приветствия и расспросов о жизни и здоровье наш разговор сразу же зашел о близких нашим сердцам катакомбах.

— Хорошо поработали. И даже кое-что нашли, — сказал комиссар и стал перечислять находки. – И еще нам попался медальон, — добавил он и, подняв взгляд на меня, спросил: — Знаешь, откуда родом его хозяин? – И, видя, что я жду, что же он скажет, ответил сам: — Из Усть-Джегуты. Он твой земляк.

Алик полез в карман и достал оттуда листок бумаги. На нем был переписанный из медальона адрес: Орджоникидзевский край, Карачаевская автономная область, станица Усть-Джегутинская, улица Садовая, дом 17, Каплунов (Антон, Андрей, Алексей?) Иванович.

— Мы не смогли разобрать имя, записали три возможных варианта, — объяснил Алик. – Думали поехать в вашу сторону, но не знаю, как получится. Володя должен вернуться послезавтра. Встреться с ним и переговори.

Руководитель экспедиции Володя Щербанов к сказанному Аликом добавил одно:

— Под адресом и фамилией была приписка: «Нашедшего прошу сообщить»…

 

*   *   *

 

…Валера Лесков давно хотел раскопать этот обрушившийся грунт. С того самого дня прошлого года, когда он обнаружил здесь останки человека. Но огромная каменная глыба, отколотая взрывом бомбы, мешала ему. На этот раз он взял в помощники Диму Щербанова, вооружился железнодорожным домкратом и взялся за дело. Камень удалось сдвинуть. Расчистив место под ним, обнаружили медальон. Такие медальоны заменяли бойцам документы. Листок быстро развернули и начали читать. И стало известно имя еще одного защитника катакомб.

 

*   *   *

 

Время меняет многое. Истекшие годы внесли свои коррективы в адрес Каплунова. Край теперь называется Ставропольским, область – Карачаево-Черкесской. Станица Усть-Джегутинская стала городом Усть-Джегутой. А на улице Садовой сместились номера: бывший 17-ый дом теперь имеет номер 19.

Сменились и жильцы этого дома. Каплуновых здесь нет уже давно. «Старики уже умерли, из детей остались только Антонина и Евдокия. Евдокия живет на Дальнем Востоке, а Антонина – здесь, в Усть-Джегуте, но в другом месте. Над вокзалом, за железной дорогой поднимается улица, даже не знаем, как она называется. В одном месте дорога делает изгиб. Где-то в этом районе живет Антонина», — объяснили мне новые жильцы дома Каплуновых. Они же сказали, что тот, кем я интересуюсь, Алексей — старший сын Каплуновых.

Я двинулся в указанном мне направлении, остановился на изгибе. Рядом играли две маленькие девочки. Они указали мне на калитку Антонины Ивановны Каплуновой (ныне – Хомяковой).

Хозяйка дома вышла со стороны огорода на лай собаки. В ее взгляде читался вопрос. Мне казалось, что я достаточно подготовился к этой встрече и заготовил заранее, как мне казалось, нужные слова. Но в этот момент я как будто утратил способность говорить, в горле словно ком застрял. Как сказать то, за чем я пришел сюда? Прошло больше 40 лет. Люди стали забывать свое горе. Как передать женщине весть, которая шла к ней сквозь эти годы?

Но что-то надо было говорить.

— Я журналист. Пришел к Вам поговорить о Вашем брате Алексее.

— Алеша… — Это имя женщина произнесла с какой-то нежностью. – Он ушел на войну и не вернулся. Я не знаю, что с ним стало, где он погиб, где похоронен.

Я рассказал Антонине Ивановне о находке поисковиков. Женщина тяжело опустилась на стоявшую рядом скамейку. Из глаз потекли слезы.

— Бедная мама до конца жизни ждала, что он вернется, — произнесла она и вытерла щеки. Но слезы продолжали стекать по ним одна за одной. – У меня сохранилась его фотография, — вспомнила Антонина Ивановна и ушла в дом. Через некоторое время она вернулась с фотографией.

Я взял в руки снимок. На нем был изображен молодой солдат. Он смотрел с фотографии широко открытыми глазами, которые, казалось, излучали любовь. Светлое лицо подчеркивало, что оно принадлежит доброму человеку.

— Алеша был очень хорошим. И любил рисовать. Помню: мать сядет вязать, а он устраивается перед ней и рисует ее портрет. Очень хороший он был… Я была маленькой, когда он ушел на фронт, и плохо его помню. Только то, как он сидел перед мамой и рисовал…

Больше ничего не смогла сказать Антонина Ивановна о своем брате.

Годы! Как быстро вы летите! Куда вы так спешите? Почему так безжалостно стираете в наших сердцах следы тех, кто был нам так близок? Годы! Верните нас хотя бы на миг в те довоенные дни, чтобы зайти в комнату, где перед матерью сидит Алеша Каплунов и рисует ее портрет. Чтобы спросить, о чем он мечтает. Посмотреть на его рисунки. Может быть, они нам что-то расскажут о нем.

Но нет. Время не знает обратного хода. Оно унесло детские рисунки Алеши Каплунова. И сегодня от солдата Красной Армии Каплунова Алексея Ивановича остался только медальон…

— Антонина Ивановна, — оторвал я женщину от наполнивших ее мыслей. – В найденном медальоне кроме адреса были еще три слова: «Нашедшего прошу сообщить». Ребята посчитали своим долгом выполнить это завещание…

 

*   *   *

 

Катакомбы Аджимушкая… Сколько еще неизвестных имен хранят они под своими обломками? Но каждый год приезжают сюда юноши и девушки, для которых Аджимушкай стал частью их жизни. И спускаются под землю, чтоб к известным именам добавилось хотя бы одно.

 

 

Георгий Чекалов.

Газета «Коммунизм алашара»,

15. 10. 1988 г.