Герои Таганрога- летчик Коронец Алексей Васильевич (1910 — 28.03.1942)

Коронец Алексей Васильевич (1910 — 28.03.1942) — командир 71-го истребительного авиационного полка ВВС Балтийского флота. В 1925-28 К. учился в таганрогском районном ФЗУ при металлообрабатывающих заводах, а затем два года работал модельщиком в литейном цехе металлургического завода им. Андреева. По комсомольской путевке поступил в Вольское авиационное училище. Служил в Белорусском ВО, затем в одной из авиационных бригад Тихоокеанского флота. Участвовал в боевых действиях на реке Халхин-Гол. В 1940 году К. принял под командование 71-й ИАП ВВС КБФ, который защищал главную базу КБФ — Таллин, потом базировался в Кронштадте и принимал активное участие в обороне Ленинграда. За 9 месяцев Вел. Отеч. войны К. совершил 128 боевых вылетов (из них 46 — на штурмовку). Подполковник К. погиб в воздушном бою 28.03.1942. Командованием ВВС БФ он был представлен к званию Героя Советского Союза (посмертно). Но наградили К. только орденом Ленина. Нагр. орденами Красного Знамени и «Знак Почета».

Вальцовка. – 2005. – 23 сентября. – С.3 На чужих крыльях И. Заболотский Одна из самых ярких сюжет¬ных линий фильма «В бой идут одни старики» — это разведы¬вательный полет Маэстро на «мессершмитте». Нестан¬дартная для советского кине¬матографа ситуация, запоми¬нающиеся фразы «Принимай аппарат», «Махнул не глядя», «Могем»… Но самое интерес¬ное, что этот эпизод от на¬чала и до конца основан на ре¬альных событиях Великой Отечественной. А прототи¬пом вполне мог стать наш зем¬ляк, модельщик литейного цеха ТМЗ Алексей Васильевич Коронец. Использование строевыми летчиками трофейных самоле¬тов в боевых вылетах — очень ин¬тересная и вместе с тем доволь¬но редкая страница истории второй мировой войны. Ведь для того, чтобы хоть один такой вылет успешно завершился, тре¬бовалось редчайшее стечение обстоятельств. Во-первых, в строевую часть должен был по¬пасть вражеский самолет, при-годный для полетов вообще и для выполнения конкретной за¬дачи в частности. Во-вторых, не¬обходим достаточно опытный пилот, способный без продолжительной подготовки выполнить боевую задачу на чужой технике. В-третьих, идеальное взаимодействие со своей противовоздушной обороной нужно совместить с обстановкой секретности. Советские летчики в годы войны совершили, наверное, несколько десятков боевых вы¬летов на немецких самолетах. Но их не афишировали. Дошла бы такая новость до штабов — отдавай трофеи кому следует по инструкциям и получай взыскание за «самодея-тельность»! Только из послево¬енных воспоминаний пилотов-фронтовиков мы узнаем о таких случаях. Наверняка одной из пер¬вых операций такого рода были разведывательные по¬леты на Hs-126 командира 71-го истребительного авиа¬ционного полка (ИАП) Балтфлота подполковника (в то время майора) А.В. Коронца. 20 лет назад о них писал со¬служивец этого замечательного летчика-балтийца пол-ковник в отставке Н.В. Дармограй. Откуда появился тот «Хеншель» в 71-м ИАП Н.В. Дармограй упоминает вскользь: трофей — и все тут. Давайте задумаемся: а ка¬ким образом артиллерийский корректировщик Hs-126 мог до¬статься Красной Армии в хоро¬шем состоянии летом 1941 года? Тяжелейшие оборони-тельные бои, общее отступле¬ние… Сомнительно, что этот са¬молет к летчикам КБФ попал как трофей. Гораздо более правдо¬подобной представляется дру¬гая версия. Когда к СССР были присое¬динены прибалтийские респуб¬лики, их вооруженные силы пос¬ле чистки влились в состав Крас¬ной Армии. На вооружении эс¬тонских ВВС находились пять ближних разведчиков-корректи¬ровщиков Hs-126 производства германской фирмы «Хеншель» (сотни точно таких же имелись в Люфтваффе). Советские авиа¬торы прозвали эти самолеты «костылями» за неубирающее¬ся шасси. Эстонские «Хеншели» вош¬ли в состав отдельной эскадри¬льи 22-го стрелкового корпуса, сформированного на базе эс¬тонских вооруженных сил. Изве¬стно, что после начала войны прибалты в массовом порядке дезертировали и уходили в леса — партизанить в тылах Красной Армии. Отсюда становится по¬нятно, каким образом на аэро¬дроме Лагсберг, где базирова¬лась эскадрилья 71-го ИАП, ока¬зались бесхозные раскомплек¬тованные немецкие разведчики. Майор Коронец прилетел в Лагсберг и дал указание инже¬неру эскадрильи Н.М.Берзину, чтобы один «Хеншель» был го¬тов к вылету через двое суток. На самолете должны красо¬ваться опознавательные знаки Люфтваффе. Бригада инженера Берзина с задачей справилась. А.В. Коро¬нец опробовал самолет на зем¬ле и пошел на взлет. Прижима¬ясь к земле. «Хеншель» про¬брался 30 километров до глав¬ной базы КБФ — Таллина Аэродромные зенитчики бросились к орудиям, но «костыль» уже лихо заруливал на стоянку. На рассвете следующего дня Алексей Васильевич поднял «Хеншель» в небо и ушел за линию фронта. Н. В. Дармограй так вспоминал рассказ майоре Коронца после возвращения из первого разведывательного полета: «Направился сперва на аэродром Рапла. Зашел с юга, иду на бреющем к аэродрому, вроде из Риги, занятой против¬ником. У посадочного знака фрицы забегали, выкладывают сигнал посадки, вроде своего приглашают, должно быть, на¬чальство свое ждали. Ну, думаю, ждите-ждите, а я посмотрю, сколько вас тут сидит и какие самолеты. Облетел аэродром и снова на юг ушел». Три дня летал на разведку в тыл противника наш земляк. Последний, третий вылет ока¬зался самым тяжелым. Стащив шлем, майор с усталостью в го¬лосе потом рассказал: «Попа¬рился я в этот раз. Мало удо¬вольствия быть сбитым сво¬ими. В Раквере встретился с армейскими истребителями, да только этот вертлявый черт меня вывез, над соснами выкрутился». Тут определенно нужно по¬ставить акцент. «Костыль» был для советских летчиков легкой воздушной целью: средней по размерам, со слабым вооруже¬нием, невысокой скоростью и не ахти какой маневренностью. А.В. Коронец ушел из этой стыч¬ки живым. Выводы делайте сами. Похоже, что в кабине «вертлявого черта» сидел на¬стоящий воздушный волк — нео¬рдинарный пилот с огромным опытом. Хотя наверняка армейцы здорово помяли «Хеншель». Больше он уже не летал. Но, как писал классик, мавр сделал свой дело: используя результа¬ты разведывательных полетов А.В. Коронца, наши бомбарди¬ровщики смогли нанести ответ¬ные удары. В основном советские летчи¬ки летали на трофейных само¬летах именно с разведыватель-ными задачами. Но иногда раз¬ведка перерастала в свободную охоту. Даже при условии, что на самолетах чернели кресты Люф¬тваффе, подобные экспедиции в тыл врага являлись крайне рискованными мероприятиями: пару охотнику взять было неоткуда, а ударить по нему могли и свои, и чужие. Приходилось рассчитывать только на себя. Об одном из таких охотников упомянул в своей книге генерал-полковник В. В. Решетников. В 17-ю авиационную дивизию дальнего действия попал в отличном состоянии тяжелый двухмоторный истребитель «Мессершмитт Bf-110». Облетал его сам комдив Евгений Федорович Логинов, а потом передал «мессер» летчику Вячеславу Опалеву и штурману Евгению Окорокову. На эту машину нанесли крас¬ные звезды. Скорее для «кре¬щения», чем для опознавания (летали на «стодесятом» за ли¬нию фронта только по ночам). Наши использовали этот «мес¬сер» как ответ на визиты немец¬ких охотников, которые перио¬дически навещали под прикры¬тием темноты базы советских бомбардировщиков. Опалев подлетал к вражес¬кому аэродрому и вставал в круг ожидавших очередь на посадку «птенцов Геринга». Когда кто-нибудь из немцев на заходе включал фары и обнаруживал себя, наши всаживали в него залп из всех стволов. А рука у Bf-110 была ох и тяжелая! Опалев и Окороков действо¬вали осторожно: постоянно ме¬няли объекты для своих ночных рейдов, иногда вместо атаки воздушных целей штурмовали вражеские аэродромы. Поэто¬му немцы так и не смогли их сбить. Сбили трофейный «стодесятый» свои же зенитчики. Воз¬вращавшийся на рассвете из очередного рейда «мессершмитт» срезали в районе Тулы советские зенитки. Опалев и Окороков выбросились на пара¬шютах. А после приземления они попали под кулаки бдитель-ных колхозников. Только трехэ¬тажным матом интеллигентнейший человек Вячеслав Опалев смог отбиться от надвинувшей¬ся на него «дубины народной войны». Вообще, матерные «за¬витушки» не раз служили свое¬образным паролем и спасали жизнь сбитым советским летчи¬кам во время войны. А как еще узнать природного руссака?! Чаще всего нашим пилотам доставался самый массовый са¬молет Люфтваффе — истреби¬тель «Мессершмитт Bf-109». Строевые советские летчики смогли ознакомиться с ним еще зимой 1941-42 годов (завершившиеся нашей победой битвы под Москвой и Ростовом принесли довольно много трофеев). На аэродроме под Новочеркасском даже была создана спецгруппа под командованием генерала Науменко, получившая два «мессера» в хорошем со¬стоянии. В составе этой группы А.И. Покрышкин облетал Вf-109Е, на котором дезертировал летчик-хорват. На другом «мессершмитте» пытались провести даже раз¬ведку переднего края немцев, но над линией фронта заклини¬ло мотор, и пилоту пришлось садиться прямо на окопы нашей пехоты. История с пленением повторилась. Только на этот раз советский летчик не успел даже выдать «заветную» фразу из своего словарного багажа. При¬няв его за предателя, пехотин-цы отыгрались на несчастном капитане по полной программе. Хорошо, комиссар стрелкового батальона подоспел — отбил «пленного». А.И. Покрышкин писал, что вечером летчик бро¬сился навстречу приехавшему за ним на КП стрелковой дивизии генералу Науменко, «как броса¬ются осужденные на казнь к сво¬им избавителям». О выросшем уровне советс¬кой авиации в 1944 году говорит история нескольких разведыва-тельных полетов Евгения Яков¬левича Савицкого в район окку¬пированного Севастополя на «Мессершмитте-109». В апреле 1944 года его 3-й истребительный авиакорпус участвовал в боях за Севасто-поль. Немцы планировали зак¬репиться там надолго и поэто¬му создали вокруг города-крепо-сти мощную систему ПВО. По¬пытки произвести разведку штатными Яками заканчива-лись неудачей. Тут и родилась у командира корпуса идея ис¬пользовать трофей. А их тогда в распоряжении Савицкого име¬лось несколько. Можно было даже выбирать. Генерал Савиц¬кий остановился на том, что по¬новее. По формуляру он имел всего 60 часов налета. Разведывательная инфор¬мация требовалась срочно, по¬этому на трофейном «коньке» пришлось лететь единственному в корпусе пилоту, уверенно владевшему Вf-09, — самому Е.Я. Савицкому. Для начала провели пробный вылет. Звено Яков сопроводило комкора до Сак, а потом до мес¬та посадки на прифронтовом аэродроме (где генерала Савиц¬кого чуть не взяли в плен два бой¬ца с автоматами наперевес). Первый разведывательный полет прошел, как по маслу. За 15 минут до взлета разведчика проверили, чтобы в воздухе над целью были однотипные с ним «мессершмитты» (среди «близ¬нецов» всегда проще затерять¬ся). Четверка Яков опять дове¬ла своего «мессера» до Сак, а потом тот на бреющем самосто¬ятельно ушел далеко в море и развернулся на Севастополь. Савицкий спокойно провел разведку двух аэродромов и са¬мого города, а потом возвратил-ся тем же маршрутом. В услов¬ленном месте над морем его ждал эскорт из истребителей 3-го истребительного авиакорпуса. Собранная информация от¬правилась в штаб фронта. А пока ее обрабатывали, коман-дующий 8-й воздушной армией Т.Т. Хрюкин приказал ждать дальнейших распоряжений. Но генерал Савицкий не усидел на месте и через сутки в наруше¬ние приказа снова полетел на разведку. Над аэродромом Херсонес вражеские самолеты буквально роились. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Савицкий встал в круг ожидавших очереди на посадку. К нашему разведчи¬ку вскоре вплотную прижался вражеский истребитель. Пилот-немец с интересом разглядывал «коллегу». Советский генерал приветливо ему улыбнулся и на всякий случай выбрал свобод¬ный ход у гашеток. Немец тут же в ответ растянул рот до ушей и с восхищением указал пальцем на фюзеляж «мессершмитта» Савицкого. Готовый было от-крыть огонь советский генерал смог немного расслабиться. Дело в том, что борт трофейно¬го «конька» украшал рисунок пышногрудой фройлен. Она-то и привлекла внимание вражеско¬го пилота. Наконец, после того, как немец знаками высказал все свои «о-ля-ля!», «мессеры» разошлись. Вообще, фривольная жи¬вопись неизвестного умель¬ца с противоположной сторо¬ны линии фронта в некото¬ром роде обеспечила успех того рискованного вылета. На каждый самолет Люфтваффе наносились эмблемы и коды, по которым можно было оп¬ределить его принадлеж¬ность к соединению, части, подразделению и даже дол¬жность пилота. Если бы тот немец проявил больше вни¬мания, неизвестно, чем кон¬чилось бы дело. Савицкому же пришлось только выдер¬жать «разъяснительную» бе¬седу с командармом Хрюкиным, разгневанным само¬вольством генерала-истре¬бителя. Когда инженер, готовив¬ший трофейный «мессершмитт» к вылету, спросил у Ев¬гения Яковлевича: «Как ап¬парат, товарищ генерал?». Савицкий ответил: «В полном порядке! Немцы тоже кое-что в авиации понимают».