Куда сложить бомбы?

Куда сложить бомбы?

 

Считаете вопрос абсурдным? Отнюдь. На него пока не смогла ответить даже наша «Комсомолка», а ведь она-то имеет опыт в этой области, правда пока только по стрелковому оружию (см. «Комсомольскую правду»).

А предложить ее читателям (а вдруг помогут с решением) подтолкнуло расширенное заседание Всесоюзного координационного совета поисковых отрядов (ВКС), проходившее в конце ноября месяца уже прошлого года под Волоколомском.

Третий год предоставляется нам руководителям историко-патриотических  отрядов и клубов возможность собираться вместе и обсуждать проблемы поиска останков бойцов и командиров , которые до сих пор еще лежат не захороненными в лесах под Новгородом, в болотах под Смоленском, в каменоломнях Керчи, на перевалах Северного Кавказа… И три года мы ставим вопросы перед представителями Министерства обороны, МВД и КГБ СССР: куда девать взрывоопасные находки, постоянно сопутствующие экспедициям, и как их оперативно обезвреживать.?

…28 августа 1988 года в 12 часов 15 минут в тридцати метрах от завала Аджимушкайских каменоломен Керчи, где в тот день работала группа во главе с комиссаром экспедиции журнала «Вокруг света» тележурналистом Дагестанского Гостелерадио Аликом Абдулгамидовым, произошел мощный взрыв. Уже через пару минут ребята поисковики с походной аптечкой через завалы и лабиринты подземелий добрались к старой заброшенной штольне еще с не осевшей пылью и горьким запахом тола обнаружили тело местного парня, выплавлявшего на костре тол. Помощь уже не потребовалась. Рядом нашли пятнадцать 45-ти миллиметровых снарядов без тола, а чуть в сторонке за камнями лежало еще одиннадцать металлических «карандашей», ожидавших своей очереди…

Как-то  так повелось, что если пресса и удостаивает своим вниманием работу поисковых отрядов(правда отдадим должное, два-три центральных издания, в том числе и «Комсомольская правда»,за последние три года довольно много места отводили нашей теме), то уж об их взрывоопасных находках умалчивает или говорит мимоходом дежурными репликами. А сами поисковики об этом не любят распространяться (я вынужден уточнить, что в этом материале речь идет только о настоящих поисковиках, а не о так называемых «черных» – это уже другая проблема и другой разговор). Да это и понятно. Металл таящий смерть, для моих товарищей, дело пятое – это во-первых. А во-вторых, согласитесь, мы привыкли, что о каждой находке саперами десятка снарядов, а уж тем более авиабомбы, слагают, чуть ли не поэмы, превращая каждый случай в героический эпос. А вот о воинах запаса – поисковиках, поднимающих сотни взрывоопасных предметов или работающих рядом с саперами на обезвреживании даже склада боеприпасов, не замолвит слово никто и тем более Министерство обороны. Хотя казалось бы, они должны кричать об этом и восхвалять, ведь это их вчерашние подчиненные, их бывшие воспитанники делают благое дело! Гордиться, казалось бы, надо, что и уходя на гражданку солдат остается солдатом, тем более уже не по приказу. Ан нет…

Готовя этот материал я перелистал дневники находок только своего , одного из двух поисковых отрядов журнала «Вокруг света», работающих в Аджимушкае. И даже неожиданно для себя обнаружил интересную статистику найденных за последние годы взрывоопасных предметов.

В 1985 году обнаружено и обезврежено или передано саперам  – 159 единиц опасных находок.

В 1986 году – 331 единица.

В 1987 году – 151 единица и восьмикилограммовый фугас.

В 1988 году – 133 единицы и авиабомба.

В 1989 году – 2254 (да, да – две тысячи двести пятьдесят четыре!) мины, снаряда, гранат…

 

И это только одним отрядом, без учета находок одесско-аджимушкайского отряда, руководимого фотокорреспондентом Л.М. Ашколуненко и майором милиции В.М. Соколовым, и только по Керчи. А сколько всего обнаружено и обезврежено этой спящей смерти всеми поисковыми отрядами?! …Можно только еще раз напомнить, что участники Всесоюзной Вахты Памяти 1990 года в Смоленской области всего за десять рабочих дней подняли и передали саперам тринадцать тысяч пятьсот семьдесят три опасных находки!…

так уж получилось, что для нашего отряда самым богатым на такие находки был 1989 год. В некоторых газетах промелькнули небольшие информации об обнаружении крупного склада боеприпасов в Аджимушкае. Так в материале «Спешат на выручку саперы» в одесской областной газете написано: «…Такой крупный и грозный арсенал, притаившейся в земле со времен великой отечественной войны, саперы Одесского военного округа обезвреживали давно: свыше тринадцати тысяч артиллерийских снарядов, мин и других взрывоопасных предметов вынесли они из Аджимушкайских каменоломен под Керчью. И первыми на смертоносный склад наткнулись вездесущие мальчишки. Одиночный взрыв, к счастью не обернулся трагедией…»

О многом умолчал и многое перевернул корреспондент, в том числе и о том, что тот «одиночный взрыв», встряхнувший заброшенные каменоломни 21 июля 1989 года, к сожалению, но опять обернулся трагедией.

поисковики двух групп, проводивших раскопки в тех местах под руководством заведующего отделом аджимушкайской обороны Керченского заповедника Л.П. Проневича, оказались единственными, ктосмог оказать помощь двум пятнадцатилетним местным мальчишкам, подорвавшимся на снаряде.

Когда узнали, что и ту роковую для мальчишек находку откопали на восточной окраине Центральных каменоломен, там же где нашел «свои» снаряды погибший парень и в восемьдесят восьмом, решили изменить план экспедиции. Все места для обследований, которые намечали, отложили до лучших времен и перенесли основной поиск в район возможного склада боеприпасов штаба Крымфронта.

Экскаватор «выбили» только благодаря военкому города полковнику Кольгову В.П.  Из саперного подразделения прибыл для работ по разминированию лишь один человек – майор Яковлев М.Ю. (личного состава рядом не оказалось). А основу рабочей группы составили участники экспедиции, воины запаса Олег Веревкин из Днепропетровска, керчанин Валерий Песков, новошахтинцы Дмитрий Щербаков и Сергей Киянов.

Но если солдат не имеет права отказаться от задания, то гражданские люди, пусть даже бывшие воины, вольны самостоятельно решать, стоит ли им заниматься столь опасным делом. Именно так поступили экскаваторщики, которые отработав всего несколько часов с поисковиками и офицером сапером, категорически отказались продолжать раскопки. И никто не в праве винить их и осуждать за это.

…Когда приехал очередной экскаваторщик, майор Яковлев первым делом поинтересовался:

Знаешь с чем предстоит работать?

Догадываюсь. Пацаном сам здесь бегал, в войну играл.

Ну если уж «догадываешься», то давай прямо- если не по себе, лучше сразу откажись. Здесь желательно работать без страха, но аккуратно.

Ладно. – Алексей Торбеев положил к снарядам крупный осколок, который вертел в руках. – Давайте попробуем.

Чем больше расширяли раскоп, тем чаще приходилось останавливать экскаватор, и тем чаще выносили с полузаваленной штольни то в толстой «шубе»ржавчины, то поблескивающие из-под смазки снаряды.

Вот лишь несколько лаконичных строк из полевого дневника экспедиции «Аджимушкай – 1989»:

«1 августа. Обнаружено 76 осколочных снарядов и останки двух человек…»

«2 августа. Лето в этом году щедрое дождями, и здесь, на склонах взорванных каменоломен, трава обычно уже выгоревшая стоит зеленая и густая. Не надо даже песчаной подстилки, снаряды ржавые и сдавленные, а то и с четкой маркировкой 1941 года на серебристом металле ложатся друг подле друга. Сегодня к шестнадцати часам обнаружено 193 единицы. Работы продолжаем…»

«4 августа. Работы на складе боеприпасов идут медленно. Перекрыт неприятный рекорд – 563 взрывоопасных предмета. Дошли до культурного слоя сорок второго года, кроме снарядов извлекли стволы винтовок, останки трех человек, видимо охраны, рядом найден солдатский котелок с надписью: « Соленый Виктор Петрович август 1942 г.»…

Седьмого августа в связи с завершением экспедиции и окончанием отпусков участников, пришлось еще раз вызывать саперов. На помощь майору Яковлеву М.Ю. прибыла группа капитана Заева Л.А., поисковики покинули Керчь, а Алексей Торбеев, экскаваторщик керченского КСУМ еще больше месяца вместе с солдатами продолжал обезвреживать склады боеприпасов – еще более девяти тысяч спящих смертей!…

У саперных подразделений не хватает людей, времени, да и просто заезженный армейский механизм не способен вовремя и оперативно реагировать на все появляющиеся всходы смерти, засеянной 50 лет назад войной. Связи поисковых отрядов с Министерством обороны, благодаря Координационному Совету, крепнут, но на государственном уровне вопросы о могилах, о безымянных захоронениях, об оружии, о помощи поисковым экспедициям так и не решается. Как на ноябрьской встрече в Дубосеково еще раз заявили московские поисковики представителю МВД СССР, командир одного из их отрядов, девушка, с лета держит в прямом смысле под кроватью дома оружие после экспедиции, поскольку отделы милиции отказываются его принять!… И поэтому мы и наши коллеги под Херсоном или Симферополем в случае необходимости срочно вызвать саперов будут опять слышать то, что услышали мы еще совсем недавно в Крыму:

— Заявка принята. Саперы выезжают в течении трех дней. А если авиабомба, то ими занимается группа из Мелитополя – это 4-5 дней. Ждите…

Но будет ли ждать эта ржавая смерть? И не разбудят ли ее вездесущие мальчишки раньше, чем приедут саперы? И что делать поисковикам с этой бомбой или снарядами? (Между прочим действительно заинтересованные лица готовы были нам за бомбу ФАБ-50 заплатить 300-500 рублей и забрать тут же находку,) Или зарывать все это от греха подальше, до следующей оказии?…